Такого-то уж точно никто не ожидал!
Все время, пока Марисса читала свое произведение (а в том, что оно ее, сомневаться не приходилось), в воображении Пабло мелькали воспоминания: их выдуманный роман, первый поцелуй в рекреации, ночь перед ее отъездом в Италию, затем короткий, но счастливый роман… и снова первый поцелуй. Ему казалось, что это стихотворение она написала еще тогда.
Это стихотворение лежало у нее почти год. Она никому его не показывала с тех пор, как написала. Даже сама прочитать боялась. Боялась, сама не зная чего… И вот, прочитала его всем. И Ему. В первую очередь Ему. А теперь стояла, смущенно потупившись и робко улыбаясь. <Боже! В каком бреду я это писала: Марисса – робко и смущенно?!!>
Что же касается остальных, то все просто дара речи лишились. Даже у Лухан челюсть благополучно приземлилась на колени.
- Ну, такая работа несомненно заслуживает оценки «превосходно», - довольно протянула Кармен, а пришедшие в себя одноклассники выдали очередную за последние 15 минут и самую сильную бурю аплодисментов. На шум тут же прискакал Блас, но учительница с улыбкой отправила его заниматься своими делами.
Марисса, довольная произведенным впечатлением, села на место.
Мануэль же, как и Мия, не стал морочить себе голову сочинительством и просел текст “Vas a salvarte”. Прозвенел звонок, и все вздохнули с облегчением – сложно соревноваться в рифмоплетстве с такими конкурентами!
После уроков Erreway в полном составе восседал в прачечной.
- Нас можно поздравить с рождением двух новых песен? – спросила Мия.
«Почему двух?» - хотела было спросить Марисса, хоть и знала ответ, но Пабло ее опередил:
- Уже почти. Мари, дай мне текст своего стихотворения и завтра начнем репетировать.
- Почему завтра? Ты успеешь придумать музыку к двум песням за одну ночь?
- К своей я ее уже написал, к твоей – уже придумал.
- Шустрый ты, однако.
- На то я и Бустаманте, чтобы все успевать! Кстати, ты раньше не говорила, что пишешь стихи. Отличный текст вышел, я поражен твоими способностями.
- Я и не пишу. Это так, по настроению вышло. Давно уже. И вот, вспомнила о нем. Вовремя, - хмыкнула она.
«Значит, я был прав», - и сердце Пабло забилось чуть быстрее, блеск в глазах стал чуть ярче.
Мия и Ману поначалу и не обращали внимание на разговор друзей, но когда и после трех минут лобызаний не услышали ругани… Нормальная беседа цивилизованных людей. Но ведь Марисса и Пабло никогда не могли разговаривать, как цивилизованные!
- Ману, - прервал их удивленное молчание Пабло, - нам пора на тренировку. Пока, девочки!
«Наконец-то! Теперь я могу беспрепятственно проникнуть в комнату Пабло и почитать письма» Марисса поскорее отделалась от Мии и направила стопы на половину мальчиков. Мало ей одного письма, она хотела знать все: что Пабло думал, что чувствовал все это время, и когда начал писать «ей».
Женщины…

Глава 6
Она сидела на полу
И груду писем разбирала.
… О, сколько жизни было тут
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут
Любви и радости убитой! …
Ф. И. Тютчев

Холл пуст. Блас и все мальчишки на тренировке. Дунофф и Глория на своих рабочих местах. Еще нужно, чтобы ее никто не искал, а для этого…
- Лухи, мне нужна твоя помощь. Пока идет тренировка по регби, я хочу наведаться в комнату Бустаманте. И, вероятно, я задержусь там надолго. Придумай что-нибудь если меня будут искать. А если мальчишки вернуться прежде, чем я спущусь – предупреди. Или задержи Пабло, или… Ну, в общем, я надеюсь на тебя, подруга!
- А что тебе нужно в комнате Бустаманте?

Лухи, я тебе все-все расскажу. Честно. Но только потом, хорошо? Я пошла.
Если кто-то думает, что Марисса зашла в комнату Пабло, то сильно ошибается. Нет, к Бустаманте она не зашла. Влетела. Как ураган <Обещаю, что это последнее мое сравнение Мари с этим стихийным бедствием))>, проносящийся со свистом и воем по бескрайним пустынным просторам, не терпя никаких преград на своем пути. Но ведь что-то останавливает эти ураганы, которые не оставляют после себя и следов. Лишь оседающее облако песка и пыли. Вот так же и растаяла вся решимость Мари, стоило ей увидеть письменный стол Пабло. Словно продираясь сквозь невидимые барьеры, она медленно, шаг за шагом, подошла и опустилась на аккуратно (!) заправленную кровать. Она будто боялась, сделав шаг, переступить некую черту, возврата за которую уже не будет. Словно над этой чертой – темный занавес, за которым – неизвестный ей мир. <Согласна, Поттера перечитала> А люди боятся неизвестности. Часто именно неизвестность заставляет боятся смерти. Смерть – это лишь занавес, и никто не может с уверенностью сказать, что за ним находится. Это пугает, отталкивает. Люди слишком многое хотят узнать, они стремятся выведать у природы все ее тайны. Зачем? Чтобы с помощью знаний облегчить себе жизнь? Чтобы использовать по-максимуму свои умственные способности? Для чего-то еще? Да нет же! Они просто боятся. Это не любопытство, это страх. Порой эти два слова даже можно синонимами назвать, ведь именно они, в этом своем значении, порождают прогресс, заставляют человечество двигаться вперед, в будущее. Вот только что там, в будущем?
Но. Вернемся к нашим баранам (не поймите меня превратно). Пока я тут рассуждала о страхе перед неведомым, наша любимая (у всех, надеюсь) героиня набралась смелости, или решительности, или… чего там?.. в общем мужества (ну кто бы сомневался!) и открыла ящик стола Пабло. Полагаю, вы можете представить себе, что там лежит. И если есть такие наивные люди, подумавшие сейчас о канцелярии, там ручках-карандашах и т. д. и т. п., то вы горько ошибаетесь. Там, вперемешку с дисками, фантиками от шоколадок, высыпавшимися из пачки презервативами лежали журналы (явно не «Мурзилка» или «Учимся вышивать крестиком»), какие-то записки с номерами телефонов… да черт знает, что еще! От подступившей от омерзения к горлу тошноты девушка с силой захлопнула ящик, и уже с опаской открывала второй, тот, что пониже. Вопреки ее ожиданиям, там царил относительный порядок: несколько дисков, видимо, самых любимых, тексты их песен, какой-то блокнот и (о, чудо!) то, что она и искала – ровной стопочкой сложенные, слегка помятые, будто их не раз перечитывали, листки бумаги, на которых ровным почерком Пабло, в уголках или по центру, крошечными или огромными буквами, было выведено ее имя. Один из них, тот, что лежал сверху, был сильно измят и даже погрызен. Тот, что она читала вчера.
Марисса достала все письма с обозначением своего имени, стала по одному разворачивать их дрожащими от волнения руками и читать.